У большинства людей старших поколений судьбы оказались очень трудными, а у некоторых искалеченными страшными событиями войны или жестокими репрессиями тридцатых-пятидесятых годов, а то и тем и другим вместе. И часто об этих трудных судьбах не знают даже родные и друзья, хотя знать их положено в назидание потомкам, нашим детям и внукам. Сегодня я расскажу об одной такой женщине.
Александра Терентьевна Ершова родилась 9 марта 1917 года, т.е. в самый разгар февральской революции. Уже одно это говорит, что у неё не могло быть спокойного и счастливого детства. Действительно, это так и случилось. Ей даже в школе по настоящему учиться не пришлось, окончила только 5 классов. Работала в своей родной Латынихе Юрьевецкого района, а в 1936 году поступила на Кинешемскую фабрику «Красная ветка» съёмщицей в прядильный отдел. А потом романтики захотелось, и поехали три подружки в Москву на поиски лучшей доли.
- Как уж меня отговаривала от этой поездки старшая сестра. За поездом даже бежала и кричала «Вернись!» Не послушала, поехала. А может быть и не была бы так поковеркона моя судьба, если бы послушала сестру и осталась дома, - рассуждает Александра Терентьевна.
Все три подружки попали в Главвоенстрой, привезли их под Москву, поселили в палатках, потом, когда общежитие выстроили, дали комнату на шесть человек. Саша поступила на шестимесячные курсы шоферов, после окончания которых получила автомашину ЗиС-5. Работала на стройках главка.
В июле 1941 года, была мобилизована в армию и направлена на фронт.
- Приходилось много ездить по фронтовым дорогам, - вспоминает Александра Терентьевна.
- Служила я в особом отделе, где «фильтровали» всех вышедших из окружения, плена, допрашивали пойманных лазутчиков, диверсантов, шпионов. После этого всех их отправляли в Москву, вот нам и приходилось их возить. А обратно из Москвы везёшь военное имущество.
Приходилось часто разведчиков на передовую возить, а обратным рейсом раненых вывозить. Помню, в сентябре 1942 года надо было взять раненого солдата. Вдвоём мы положили его на срубленную ёлочку и потащили. По лесу шли – всё было нормально, а на опушке попали на мушку снайперу, он и начал по нам стрелять. Да, видно, неопытный был, не убил, а только голень левой ноги мне прострелил. Ну, кое-как доползли с раненым до машины, разорвала я чулок, перетянула ногу выше раны, чтобы кровь остановить, и поехала. По дороге ещё одного раненого подхватили. Газ и тормоз правой ногой жмёшь, ничего, а сцепление надо раненой выжимать. Пяткой уж старалась, но всё равно рану тревожишь, крови много потеряла. Приехали в госпиталь, раненых сгрузили, да и меня вместе с ними тоже. После обработки раны и местного лечения отправили долечиваться в тыловой госпиталь на две недели. Потом опять в ту же часть. Так и доехала до Белоруссии.
В начале 1944 года случилась беда. Ездить приходилось много, а морозы сильные. Чтобы не заморозить машину, приходилось держать её постоянно в работе на малом газу. В феврале три ночи и два дня ездили почти без отдыха, не говоря уже о сне. Сопровождающие выскочат из машины и в столовую, отдохнут, перекусят, погреются, а ты сиди в кабине, мёрзни, а то машина заглохнет и капут. Приехали, помню, к складу, подпятила я к воротам, солдаты стали лыжи и масхалаты выгружать, а я наклонилась на баранку, расслабилась и уснула. Сколько спала – не знаю, ребята после разгрузки не разбудили. Потом кто-то прибегает: «Давай скорее, разведчиков к линии фронта везти надо». А машина-то у меня заглохла, пока я спала. Нажимаю на стартёр – мёртво. Хватаю ручку, вставляю и вижу, что на радиаторе сосульки висят, значит, вода замерзла и разорвала радиатор. У меня так руки и опустились. Всё думаю, пропала.
Так и получилось. Арестовали голубушку и в трибунал. 26 мая 1945 года осудили по ст.58-1 «б» за «измену Родине» на 10 лет с конфискацией имущества. И пришлось попробовать тюремной жизни, хлебать тюремную баланду в далёкой Инте. Машину ей не доверили, пришлось быть и трубочистом, и печное дело освоила, стала печи ложить. Болела туберкулёзом - вылечилась рыбьим жиром, воспалением лёгких, оперировали опухоль. Чуть богу душу не отдала, но выжила.
В 1954 году освободилась Саша из лагеря и вернулась в родные места. Но ранение, перенесённые болезни и лишения лагерной жизни сказались на здоровье, стала инвалидом. А в июне 1960 года военный трибунал МВО отменил принятое в мае 1945 года решение военного трибунала в отношении Ершовой Александры Терентьевны и уголовное дело прекратил за отсутствием в её действиях состава преступления. Она была реабилитирована. Так через 15 лет справедливость восторжествовала. С принятием документов о реабилитации жертв политических репрессий получила Александра Терентьевна положенную ей денежную компенсацию, годы, проведённые за колючей проволокой включили в трудовой стаж в двойном размере.
Однако эти материальные блага, пришедшие, кстати, с большой задержкой, никак не восстановят поковерканную судьбу, подорванное здоровье, моральное равновесие. И хоть нет у Александры Терентьевны уж обиды на советскую власть, на конкретных её представителей за совершённую в отношении её несправедливость, но воспоминания об этом и сейчас ещё терзают душу, вызывают сердечные спазмы, заставляют глотать таблетки. Видимо, поэтому она с такой неохотой согласилась на наш разговор. Вполне естественно, что такие люди нуждаются не только в заботе со стороны государства, но и окружающие их должны более бережно и внимательно относиться к ним.
Газета «Пучежские вести» от 1.11.1994 г.
