Как во время пожарища, у войны, во мгле невзгод.
Умирают товарищи день который и год.
Испытанья принявшие, «перестроек» времён.
«Господами» не ставшие, … сквозь глухой сердца стон.
Крик предсмертный их слышу, наяву и во сне.
Под родимою крышей, и в чужой стороне.
Свежим лапником вышит путь последний, в чью дверь
Входит горе, и ближе сердцу скорбь та потерь.
Злом не сломленный чудом, я у бога в «раю».
Дорогим, близким людям вновь: «Прощай», - говорю.
Чёрных птиц голосами и разбужен рассвет,
И чужыми глазами смотрят внуки им вслед.
В сердце мысль откровенна, не греша на судьбу.
В мир иной с другом верным статься скоро уйду.
Остается как знамя у судьбы на ветрах.
О товарищах память и в цветах, и стихах!
Боль утрат в сердце рушу, «на земле каждый гость».
Унеси ангел «душу» на родимый погост!
Зол недуг, а я живучий, на земле живу и жил!
В вечном споре с сворой сучьей, кто меня похоронил.
Не ударюсь с горя в пьянку, в драке шею не сверну.
Пой горластая тальянка, расскажи про жизнь мою.
Как вздыхает в поле пашня, пряча изб забытых грусть.
Пусть поет со мной и пляшет в мгле обид святая Русь!
И нуждой и горем клятый той разгульной песне рад.
Я Руси душой богатый, образами русских хат.
Стойким духом жизни вечной древних Вятичей славян.
Мать – земля меня излечит, в скорбный час от смертных ран.
И не сгложет грусть-обида чувств души и в ссудном дне.
Впредь поэтом именитым и останусь на земле!
В сердце памяти дорога, у надежд и дум в раю,
Отрок «божьего пророка», никогда я не помру!
Какой простор для мыслей, дум и чувств в плену у одиночества покоя.
Я тишиной окрестных мест лечусь, где лишь вчера бурлила жизнь рекою.
Куда ни глянь: забвение и пыль, в бурьяне рыжем пашен мелколесье.
И без креста упавший монастырь, что памятник умершим, сельским весям.
Порушенный злом века чей-то кров, сад, бревна в паутине домотканой.
Исчезла в душах навсегда любовь сынов, к земле своей, обетованной.
И что со мною стало, не пойму? Где прежний пыл души, улыбка взгляда?
Кто грабит нынче Родину мою, которую я звал цветущим садом!
От горя боль и в седине виска, неласковые думы, без ответа.
Какая непомерная тоска по жизни той, исчезнувшей бесследно!
Стою один на перепутье лет, мной пройденных дорог на этом свете.
Забытых деревень, глуши поэт, здесь и моей судьбы бурлило лето.
И в злаках спелых, разноцветье трав, и билось и мое когда–то сердце.
А на упрямый, деревенский нрав, - у памяти богатое наследство!
Михаил Петров.
