Ни ветерка, и шороха травы и злаков, и ни шелеста деревьев. Не шелохнутся в колдовской ночи цветущие сады, кусты сирени. Вода в пруду как будь то замерла. И птицы в роще петь не захотели.. Глухая ночь – и глохнет тишина в своей земной, цветущей колыбели. От тишины мне

       Всю ночь пахал он поле, поутру, Водой умывшись в речке недалеко, От пашни свежей и прилег в траву, Да и заснул нечаянно глубоко. Стоял над ближней рощей птичий звон, И свежий пласт под солнышком лоснился. У пахаря был крепким утром сон, Что разбудить и сменщик не решился. Изрядно за ночь,

       Округу будят птичьи голоса под голубым, лазурным небосводом. Шумят, искрясь под щедрым солнцем дня в сырых оврагах половодьем воды Жизнь торжествует и не удержать в долу потока бурное теченье. И снова белой вербе пух ронять на почерневший снег под темной елью. И сердцу вся Вселенная тесна,

  Ель  шумит сырою хвоей, сбросив с лап последний снег. Отражает синевою лед на глади вспухших рек. Грач, весны желанный вестник, в талой пашне ищет корм. Петушиной вторит песне ручейков звон за селом. На долу тумана дымка, наст хрустящий на мороз. И позванивают льдинки в прутьях серых, талых лоз.

    Снова птахи поют и щебечут Запах прели и талой земли Мою душу подснежником лечит, Снова в небе летят журавли. Я люблю эту добрую землю Край берез и  раздольных полей, По тебе лишь тоскую и внемлю, И тебя нет на свете милей... Ты прекрасна весенней порою, Кода новый рождается день. Когда пахнет