В отличие от других, затопленных водой мест, местечко Завражье осталось частицей старого Пучежа. Это была окраина, расположенная на горе за оврагом. Поэтому, видимо, и получила такое название.
Улица Революционная (старое название Юрьевецкая), проходя через весь город, поворачивала у церкви в гору и заканчивалась в конце Завражья складом вторсырья и нефтебазой.
Улица Революционная у церкви Успенья Пресвятой Богородицы
От неё сейчас отходят улицы: Степана Разина, Пугачёвская, Красноармейская, Фрунзе и последняя, название которой говорит само за себя – это улица Дачная. Через эти улицы можно выйти на крутой берег Волги, где растёт много 50-летних деревьев. Их когда-то посадили мы – комсомольцы, чтобы укрепить сползающий берег. В том месте, где, где мы плаваем, и был большой овраг. К нему спускалась, как нам тогда казалось , крутая и длинная гора с поворотами под названием «Полога». По обоим сторонам спуска с горы стояли домики. Зимой ребятня со всего Завражья собиралась тут с санками и каталками, образуя целые саночные поезда. Такой поезд мчался с горы под крики, визг и хохот разновозрастных детей с большой скоростью. И не дай Бог оказаться у них на пути – сметут и утащат за собой вниз. Катание с этой горы чем-то напоминает мне модный сейчас вид спорта – бобслей. Только бортов у горы не было. Конечно, случалось всякое. Не все доезжали до конца, санки переворачивались и кувыркались вместе с седоками в снег. Были и слёзы, были и ушибы. А с горы домой тащились усталые и сырые. Шаровары, натянутые на валенки, стояли колом и при ходьбе издавали шаркающие звуки. Хорошо, что у всех дома была тёплая печка, где можно было отогреться и обсушиться.
Роддом в старом Пучеже
Много лет назад из старого роддома меня принесли в частный дом на Завражье , где я и выросла. Наш дом зарегистрирован по улице Революционной, но так как он угловой, то своей улицей я считаю улицу Фрунзе. Своё название она получила в честь видного политического и общественного деятеля Михаила Васильевича Фрунзе – народный комиссар по военным и морским деламм СССР в 1925 г. 2 февраля 2011 года исполнилось 126 лет со дня его рождения.
Я часто прихожу в родительский дом на эту улицу и воспоминания теснятся в голове. Перед глазами проходят картины из моего детства.
Наша улица заканчивалась крутым берегом Волги. К воде можно было спуститься по длинной деревянной лестнице. По ней летом женщины с корзинками ходили на реку полоскать бельё, так как внизу стояла плотомойка. Носили воду и не только для полива огорода, но и пили её, настолько она была чистая.
Но мы, дети предпочитали по ней только подниматься и то не всегда, а спускались часто по сыпучей красно-серой горе вприпрыжку, а иногда, съезжая полулёжа. Купались, на берегу собирали ракушки, искали «чёртовы пальцы», разукрашивали своё тело красной и голубой опокой. Не зная тогда, что глина оказывает лечебное действие на организм человека.
На берегу чистили до блеска самовары мелким песком и ягодами красной бузины, росшей по склону. Самовар был в каждой семье. Первое, что делали хозяева, когда к ним приходили гости, - ставили на стол самовар. Его тихое бормотанье создавало уют, располагало к общению.
Почти на каждой улице был колодец. На нашей улице вода в нём была очень жёсткая. После мытья головы такой водой волосы невозможно было расчесать. Но её использовали для приготовления пищи, полива огорода. Летом в жару воды не хватало, у колодца выстраивалась очередь. И мой папа – бессменный уличком – на ночь запирал колодец на замок, чтобы к утру там скопилась вода. В весеннюю распутицу перекрывали шлагбаумом проезд по улице.
Улица широкая – было где играть детворе. У каждого дома стояли лавочки, врытые в землю, где, управившись с делами под вечер, любили посидеть наши матери, чтобы пообщаться с соседками. Да и просто так ходили друг к другу в дом.
Все в основном жили по домострою. Мужчина в доме – глава и добытчик, а жена – домохозяйка. Но не у всех женщин были мужья. Овдовевшим во время войны, им приходилось самим содержать семью и растить осиротевших детей. И таких семей было много. Женщинам дел хватало. В то время не было ни стиральных машин, ни холодильников, ни телевизоров. И много чего другого, что окружает нас сейчас. Полы в домах были не покрашены. Их не просто мыли, а драли голиком с дресвой. Зимой выстиранное бельё на санках везли полоскать на прорубь, а чтобы не замерзло, укрывали старой фуфайкой или одеялом. Не всегда было электричество. Жили с керосиновыми лампами. Обрабатывали огороды, держали кур, гусей, свиней. На улице даже были две коровы.
Много времени отнимали походы в баню. В старом Пучеже была фабричная баня на другом конце города. Всегда стояли очереди, поэтому посещали её раз в две недели. Кое-кто строил баню в огороде, куда ходили и соседи. А когда-то Клоповы с улицы Дачной вырыли баню в горе на берегу, и мне случалось там мыться. Спали и на печке, и на полатях, и на лавках. Укрывались ватными стёгаными одеялами красного цвета без пододеяльников, а мой дедушка спал под овчинным тулупом.
Детская память сохранила образы бывших жителей улицы. Мне хочется вспомнить и немного рассказать о своих близких и некоторых соседях.
Наш большой трёхкомнатный дом был куплен моим дедушкой в 1938 году, ещё до моего рождения. Около дома был небольшой огород, где росли яблони и были заросли терновника. Мимо дома проходила дорога на Юрьевец. Было пыльно. Иногда мама, глядя на проезжающие машины, говорила: «Гляди того завалину зацепят». Позже дорогу перенесли в сторону и выложили её камнем, а нам увеличили огород. Семья Морозовых была большая.
1930 г.Люба, Иван Сергеевич, Николай, Ефросинья Ивановна, Алексей, Василий
Она состояла из хозяина – дедушки Ивана Сергеевича. У него была борода. Взрослые домашние звали его «тятя». Бабушки Ефросиньи Ивановны, которая вскоре умерла. Сыновей: Алексея (моего папы), Николая, Василия. Дочери Любы, моей мамы Елизаветы с дочкой Ниной. Старший сын Сергей Иванович жил со своей семьёй отдельно.
Когда началась война, Николай и Василий ушли на фронт. Василий после окончания войны остался служить сверхсрочно в г. Ашхабад (Туркмения). Принимал участие в спасении людей, пострадавших во время землетрясения в 1948 году, и вернулся в Пучеж с семьёй, когда уволился и вышел на пенсию.
Николай, возвратившись в Пучеж, женился на красивой молодой девушке Тоне, и у них родился сын Славик. У одной печки стало тесно. Вот тогда-то дедушка принял решение – разделить дом на две половины: выделить моему папе (уже тогда было трое детей – Нина, я и брат Саша) отдельную жилплощадь. Из одной комнаты сделали кухню, и получилось, как у всех, по одной комнате с кухней. Места, конечно, было мало, но тогда так жили почти все.
Николай построил свой дом и переехал. Дедушка умер, и в основном во второй половине потом жила только тётя Люба, которая работала в строчевой артели «Челнок».
В доме была гармонь. Все мужчины, не имея музыкального образования, умели на ней играть, да и сноха Тоня не отставала от них. В праздник всегда было весело. Играла гармонь, пели песни и плясали.
Мой пап работал главным бухгалтером. Ходил всегда в костюме и, как говорили, «при галстуке». Я помню его длинное чёрное кожаное пальто и хромовые сапоги. Он, как и его братья, был, как говорят, «с руками». Умел делать все мужские дела. С братом Николаем они сами перестроили дом. Позже он обшил дом тёсом, сделал пристройки к дому, построил сарай с погребом, вырезал наличники. И забор у нас тогда был с вырезами.
Мама Елизавета Никаноровна, выросшая сиротой, была добрым, приветливым человеком. С уважением относилась ко всем людям. Пока мы росли, занималась домом. Ухаживала за больным дедушкой. Нам нравилось, что мама всегда была дома. Я прожила в этом доме только около двадцати лет. Но почему-то все события, которые происходили со мной во сне – происходят в доме на Завражье.
13 мая 2000 г. Причуды природа - цветут вишни и снег.
Небо закрыто свинцовыми тучами
Дождик стучит по стеклу.
Но несмотря на такую погоду
Дом на Завражье, к тебе я приду.
Встретит меня тишина деревенская
Яркие астры в саду
Гроздья рябины, в свисающих ветках
Кролики ждут там еду.
Яблони просят: "Снимите с нас яблоки.
Мы их устали держать.
Многие ветки у нас переломаны,
Надо нам сил набирать".
Ветер раздул надоевшие тучи.
Глядя на небо, солнышко жду.
Но, несмотря на любую погоду,
Дом на Завражье, к тебе я приду!
Лия Овчинникова (Морозова)
