На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Пучеж и его жители

334 подписчика

Жаринов Василий Алексеевич. Рассказы чекиста

36 лет отдал Василий Алексеевич Жаринов отдал работе чекиста. 36 лет напряжённой жизни, когда каждый шаг должен быть рассчитан, проверен. Он не был одинок в этой жизни. Клавдия Ивановна, его жена, стала верным другом и надёжным товарищем, который в трудный момент не струсит, не убежит, но всегда поддержит, ободрит. В 1961 году ампутировали ногу. В этом же году не стало и Клавдии Ивановны. Смерть жены потрясла Василия Алексеевича и он надолго слёг в постель. Но жизнь продолжается. Василий Алексеевич много читает, переписывается с соратниками, делится воспоминаниями о своей работе с подрастающим поколением. Вот некоторые из его воспоминаний.

В Казани

Осень 1918 года и часть зимы следующего года я провёл в Казани – служил в отряде ВЧК. В то время к Казани рвался со своей армией белый адмирал Колчак. Антисоветские элементы начали поднимать голову, повели самую разнузданную агитацию против Советской власти. Выползли из своих трущоб уголовники, бандиты, отъявленные убийцы. Подстрекаемые врагами Советской власти, они начали создавать крупные банды и грабежами, убийствами терроризировали население.

По решению партийных и советских органов для скорейшей ликвидации банд была отобрана значительная группа молодёжи – комсомольцев, коммунистов, вполне надёжных, проверенных товарищей. Было дано задание проникнуть в банды, узнать их численность, постоянно информировать ВЧК о их замыслах. Я тоже оказался в этой группе молодых чекистов. Кто нас мог провести в банды? Только воры, беспризорники, дезертиры. Мы догадывались, что все эти отщепенцы связаны с бандитами, потому что враги Советской власти стремились затаскивать в свои сети всё то, что было против Советской власти.

В те годы в Казани существовал огромный рынок, барахолка называлась, где можно было и купить, и продать всё, что угодно. Воры, бывшие уголовники, словом, все те, кому делать было нечего, болтались на этом рынке с утра до вечера. Оделись мы во всё самое плохое, приняли вид несчастных, забитых существ и нырнули в эту ругающуюся, воющую, говорящую на разных жаргонах толпу. Видно, роль свою мы хорошо сыграли, потому что буквально на второй или третий день заметили, что нас «на прицел» взяли. Мы с товарищем стали воровато поглядывать по сторонам, делая вид, что собираемся что-нибудь стянуть.

- Эй вы, жлобы, - послышался пренебрежительный голос.

Мы оглянулись. Щеголевато одетый парень стоял перед нами. Руки засунуты в карманы. Лицо наглое, испитое.

- Да вот … работы нет … денег нет, а жрать хочется …

Парень злорадно ухмыльнулся, потом коротко бросил:

- Пошли со мной.

Особой проверки мы не проходили. Видно, бандиты очень уж были уверены в антисоветской настроенности всех бродяг. К тому же вид у нас был такой жалкий, обтрёпанный, и мы так искренне жалели старую Русь, что нам поверили и ввели в банду. Однако враги оказались не такими растяпами, как нам вначале показалось. Скоро мы поняли, что трудненько будет пробиться в самое ядро шайки, встретиться с атаманом. Его тщательно оберегали. Даже имя главаря хранилось в тайне. Распространено было только его прозвище – Анархист.

Двадцать дней пробыл я в логове врага. Двадцать дней, из которых каждый час, казалось, длился не менее месяца: так иногда было трудно не выдать себя, не сказать лишнего слова, которое навлекло бы на подозрение. За это время враги несколько раз пытались делать покушение на советских людей, много раз пытались грабить магазины, квартиры, банки и всякий раз на мете преступлений их подстерегали сотрудники ЧК.

А с Анархистом мы всё-таки встретились и даже дважды. Впервые я увидел его на сборище воров и бандитов. Он тогда прибыл, чтобы выразить своё недовольство плохой работой банды. Как раз незадолго до этого бандиты решили ограбить ювелирный магазин. Мы сообщили об этом в органы, и восемь воров были взяты на месте преступления. Эта крупная неудача, очевидно, и вынудила Анархиста появиться открыто. Как сейчас вижу его перед собой. Высокий, широкоплечий, здоровенный детина, лет тридцати - тридцати пяти. Свирепое лицо с холодными глазами убийцы. Очевидно, с целью конспирации Анархист носил тельняшку и флотские брюки (моряки в то время пользовались особенным уважением среди народа).

Постоянные провалы, несомненно, насторожили бандитов. И может быть, за нами, новичками, был бы установлен тщательный контроль, если бы не одно обстоятельство. Между бандами шло яростное соперничество, и бывали случаи, что бандиты из одной шайки выдавали своих коллег по ремеслу из другой шайки. Поэтому и Анархист, и его приближённые видели причину провалов в продажности бандитов, соперничавших с ними. Это-то нас и спасло.

За те дни, которые я провёл у врагов, банда сильно поредела. Настало время брать оставшихся участников воровских набегов и убийц. Был выбран удачный момент, когда бандиты во главе с Анархистом оказались вместе. Дом, в котором они находились, окружили наши люди. Началась перестрелка. Часть бандитов прорвалась в университетский сад (он находился рядом с домом), но там попала прямо в «горячие объятия» наших красноармейцев. Я оказался в одной комнате с Анархистом. Он отстреливался из окна. Я тоже делал вид, что отстреливаюсь…

Анархист стрелял метко. Я видел, как, скошенные его пулей, падают мои товарищи. И больше терпеть не мог – направил пистолет на бандита. Но он вовремя заметил и отшатнулся. Пуля врезалась в стену. Глаза Анархиста налились кровью. Он, словно разъярённый бык, налетел на меня. Не знаю, почему он не застрелил меня тут же. Наверно, захотел, чтобы умер я ещё более страшной смертью – от рук своих товарищей. Он схватил меня и выбросил со второго этажа. Я бы и правда погиб от пули своих, если бы не оказался в этот момент наш работник. Он коротко приказал красноармейцу:

- Взять живым!

В этот же день банда была ликвидирована. Ну, а я, провалявшись несколько дней в постели, снова приступил к своей работе.

Продразвёрстка.

Было это в 1920 году. Я тогда работал сотрудником ЧК в Саратовской области. Время было тяжёлое. Продразвёрстка. Кулаки противились решению ЦК партии и там, где возможно, устраивали мятежи. Так было и в кулацком селе Селидьба. Многих туда наших товарищей посылали, но безрезультатно. Богачи хлеб не отдавали. Вызвал нас начальник ЧК, говорит:

- Принимайте любые меры. Москва умирает от голода.

Мы с товарищем прибыли в село. Собрали людей в школе. Начали объяснять необходимость продразвёрстки. Пояснили, что платить должны только кулаки, у которых имеются явные излишки продуктов. В комнате стояла мрачная тишина. Люди сидели насупившись, смотрели с недоверием. Потом кто-то крикнул:

- Чего с ними разговаривать! Бей!

Замелькали топоры, ножи. Люди озверели. Восстановить порядок удалось только несколькими револьверными выстрелами. На помощь к нам подоспели товарищи.

В это же день подводы с хлебом выезжали из села. Но без жертв не обошлось. Поздно ночью, когда мы с товарищем Вильгушовым возвращались домой, враги подстерегли нас. Три бандитские пули попали в моего друга. Он жил только 20 минут. А мне пуля стесала кость на голове. С тех пор шрам и остался … Мне в ту пору было всего двадцать лет.

В.Логинов «Ленинское знамя» от 12.04.1966 г.

Картина дня

наверх