Напротив нашего дома стоит тоже большой дом. В нём тогда жили Галкины. Хозяин – Василий Николаевич – первоклассный портной. Заказы он брал только у избранных. Иногда, из уважения и по большой просьбе моей мамы Елизаветы Никаноровны, он шил что-то для нашей семьи. Сшитые им вещи, сидели как влитые. Перед мои замужеством мама упросила его сшить мне демисезонное пальто. В Армении, где я носила это пальто, меня не раз спрашивали – где я его купила. Жена Василия Николаевича – Надежда Александровна была интеллигентная, не пучежская женщина, которая говорила на «а», а не на «о», как мы. Это была очень хорошая семья. У них выросли 2 дочери: Нина и Лия. Они удачно вышли замуж и уехали с мужьями. Как я слышала: одна – в Сокольское, другая – в Севастополь. Надежда Александровна продала дом, посчитав его большим, для одной, а потом, до конца своих дней, жалела об этом.
Рядом с нашим домом стоит маленький домик. Тут жила семья Корягиных, с которой мы были в большой дружбе.
Корягины: Илья Иванович, Виктор, Владимир, Наталья Александровна
Хозяин – Илья Иванович был плотником. Он уходил на заработки и его часто не было дома. А вот себе большой дом он так и не построил, зато была баня. Его жена – Наталья Алексеевна тайком немного шила. В то время всё облагалось налогом. По домам ходили инспектора – проверяли. Одно время ввели налог на фруктовые деревья. И люди вырубили яблони. Тётя Наташа шила мне платья.
1957 г. Морозова Елизавета Никаноровна и Корягина Наталья Алексеевна
Она была чем-то похожа на мою маму. У них был одинаковый овал лица, гладкие причёски, одинаковый рост, полнота. Их видели всегда вместе и думали, что они сёстры. Корягины вырастили 3-х сыновей: старший Виктор, потом Юрий и младший Владимир, который был другом и ровесником моему брату Саше. Все сыновья уехали в Нижний Новгород. Но дом так и остался Корягиным.
На другой стороне улицы – тоже не очень большой дом. Там жили Чудецкие. Очень душевные, добрые люди. Отец – Николай Александрович, мать – Евдокия Николаевна и пятеро детей: Зоя, Нина, Тамара, Владимир и Борис. Семья была дружная, работящая. Они держали корову, а это какой труд. Родителям помогали дети. Я дружила с Тамарой, а мой брат - с Володей и часто были у них дома. Дом был конечно им мал и позже они переехали в другой, более просторный дом, в другой части города. Терять таких соседей было жаль, да и они жалели нашу улицу. Долго не могли привыкнуть к новому месту жительства и девочки часто прибегали к нам. Дом купили Кузмичёвы, но это были уже совсем другие люди, а потом ещё раз его перепродали.
Следующий дом за Корягиным домом – Баранов. Там жили Василий Игнатьевич и Евдокия Ивановна. Детей у них не было. Зато была корова. Молоко они продавали. Сейчас я не помню - кем работал хозяин дома. Когда в Пучеж привезли детей-сирот из Ленинграда, они удочерили девочку Люсю. Она была старше меня. Была очень услужлива, приёмных родителей звала «папочка» и «мамочка». Она пасла корову, делала домашние дела. С учёбой у неё что-то заладилось, а может ей просто некогда было учиться и больше 7 классов она, кажется, не окончила. Её братьев Гришу и Мишу взяли в другую семью. Хоть и прошло столько лет, но я помню, как они приходили навещать сестру. Аккуратненькие, кудрявые, маленького роста, взявшись за руки, они шли по тропинке к дому Барановых. Только тётя Дуся была не очень приветлива. Приёмные родители умерли, а судьба Люси сложилась не очень хорошо. Она вышла замуж за красивого парня, но он трагически погиб, оставив беременную жену. Родился сын Витя – копия отца. Второе замужество было тоже не удачное. От этого брака родилась дочь Зоя – и тоже вся в отца. Люся работала, одна вырастила детей. Она погибла загадочным образом, а дети живут где-то на Севере, навещая очень редко нашу улицу.
Дальше на улице до переулка были дома Варенцовых, Рымовых, Егоровых, которые теперь уже все перепроданы. И сломанные дома, о которых я упоминала ранее: Голубевых и Чижовых. Я уверена – каждый дом хранит память о своих бывших хозяевах, и мне хотелось помянуть их добрым словом.
Что изменилось на Завражье за эти годы? Улицу Революционную заасфальтировали. По середине наших завражьих улиц появились дороги для автомашин, в основном засыпанных шлаком. Засыпали несколько колодцев, после чего в подполье весной стала появляться вода. На берегу Волги в 1966 году поставили скромный памятник лётчику Журину, который погиб, выполняя тренировочный полёт на боевом самолете МИГ-21. Точное место гибели самолёта не установлено, но недалеко от берега нашли фрагменты самолёта и было принято решение поставить памятник на этом крутом берегу. Со временем берег обрушился и сделали новый памятник из крыла самолёта, но уже подальше от обрыва.
На память приходят слова из песни Р.Рождественского «Огромное небо»:
… И надо бы прыгать –
Не вышел полёт, -
Но рухнет на город
Пустой самолёт.
Пройдёт не оставив живого следа,
И тысячи жизней прервутся тогда…
Нет культурного спуска к Волге, а берега завалены мусором, хотя сейчас по ул. Революционной поставлены контейнеры.
Вид на Завражье с Волги
Завражье – это частный сектор. Здесь нет многоэтажных домов. И удивляет, что в контейнеры зачастую несут, особенно осенью, биологический мусор: капустный лист, листву, ботву, сорняки – который прекрасно перегниёт в компостной куче, образуя нужный перегной. Или деревянные изделия, которые сгорят в печи.
Никто теперь не носит воду с реки. Поставлены колонки и проведены в дома водопроводы, только вот пить такую воду стало опасно для здоровья.
Давно сломали детский садик и на его месте теперь пустырь. Много старых, доживающих свой век, пустующих домов. Некоторые дома сломали, а на их месте стоят другие, более просторные дома.
Не стало нефтебазы. Вместо неё контора пенсионного фонда.
На нашей улице почти нет детей. Все дома за заборами и нет уже лавочек, где любой прохожий мог присесть, отдохнуть. Много машин.
А самое главное изменились люди. Повзрослев, улетели, как птицы из гнезда, дети. Старики умерли. Уже давно нет тех людей, которые когда-то жили с нами по соседству. В их домах сейчас живут другие люди. А жизнь продолжается…
Лия Овчинникова (Морозова)
