Поехал я как-то с бригадой охотников Смирнова Валентина Семеновича (мир его праху!) в Марищинские леса за лосем (нашей организации выделили спортивную лицензию на лося, а так как своих охотников у нас не было, то и попросили эту бригаду добыть нам зверя). В обществе охотников я не состоял, и даже ружья у меня не было. Одолжили мне ребята для солидности старую курковую двустволку, но основным моим “оружием” были фотоаппарат и кинокамера. Приехали в лес. Двое местных охотников пошли в обход квартала, искать входные следы лосей. Остальные собрались недалеко от опушки леса, на пересечении дороги с небольшой просекой, стоят кучкой, курят, баланду травят. А я с кинокамерой пошел обследовать местность. По дороге вышел на опушку леса, снял на кинопленку фигурные затейливые наплывы снега на берегу ручья, незамерзшего даже в декабрьские морозы, деревья под снеговыми шубами. Повернул назад. Прошел не более 50 метров и встал как вкопанный: через дорогу метрах в 10 дорогу перемахнули два огромных лося.
Побежал к машине, схватил ружье, заряжаю и бегу за лосями.
- Лександрыч, ты чего? - остановил меня Валентин.
- Да лоси через дорогу вот только что перемахнули.
Все засмеялись.
- Так ты думаешь догнать их? Да они сейчас, наверное, уже за два квартала чешут, - охладил мой пыл бригадир.
Подошли разведчики.
- В квартале остались лосиха с лосенком. Пошли на юго-запад.
Тут кто-то заметил, что на просеку из кустов высунулась голова лося. Далековато, метров 60-70.
- А я достану, - самоуверенно заявил бригадир.
Он зарядил ружье, тщательно прицелился и нажал на спуск. После выстрела через просеку перескочила лосиха, а за ней лосенок.
- Промазал, - заметил Юрий Игнатьевич.
- Не может быть.
Нарушая все охотничьи правила, так как я просто не знал их, забросив ружье на ремень за спину, бросаюсь по просеке, чтобы посмотреть лосей вблизи. Мне почему-то подумалось, что лоси снова пересекут эту просеку в обратном направлении, так как лесу перед ними всего ничего, метров 100, а дальше поле и деревня. Бегу и прислушиваюсь, но в лесу все тихо, если не считать барабанной дроби дятла да моего учащенного дыхания. Просека вывела меня тоже в поле. Выбежав на опушку, буквально в полусотне шагов увидел лосиху с лосенком. Они стояли в кустах на опушке леса. Я выхватил из чехла кинокамеру и нацелил объектив на лосей. Они заметили меня и бросились через поле в дальний лес. Моя камера запечатлела их бег: лосиха впереди, а за ней, здорово прихрамывая, бежал лосенок. Оказалось, что Валентин попал не в лосиху, а в лосенка, стоящего сзади матери.
Получив от меня информацию о лосях, бригадир, посоветовавшись с ветеранами, наметил место стрелковой цепи, решив, что раненый лосенок далеко уйти не сможет, а лосиха его не бросит. Предупредил, что добирать только подранка, а лосиху не трогать, так как лицензия одна, хотя и на взрослого лося.
Встали на номера. И тут во мне проснулась охотничья страсть, пересилив журналиста и кинооператора. В руки взял заряженное ружье, а кинокамеру и фотоаппарат повесил на сук стоящей за моей спиной сосны. Стрелковый номер мне выделили около нее не как охотнику, а как кинооператору, так как здесь открывался широкий обзор. Впереди метрах в десяти проходила тропинка, по которой мы шли на номера, а за ней обширный выруб, еще не успевший зарасти подлеском. Почти посередине его стояла невысокая корявая, но очень пушистая елка, избежавшая топора из-за своего неказистого, нетоварного вида. Она привлекла мое внимание тем, что примерно через полчаса после расстановки стрелков на номера ветки ее начали как-то странно качаться, хотя ветра не было совершенно. Через некоторое время из леса против елки вышел загонщик, подошел к ней, потоптался, что-то рассматривая на снегу, и пошел дальше, изредка покрикивая.
Ну, значит, лоси на меня уже не могут выйти, однако внимания не ослабляю. И вот боковым зрением вижу, что справа по тропе движется какое-то животное. Над снегом видна одна только рыжая голова. Но против меня снег утоптан, поэтому передняя половина тела зверя, когда он остановился, видимо, учуяв меня, оказалась как на ладошке. Он повернул голову в мою сторону и стал рассматривать меня. Увидев кисточки на ушах и мощные лапы, я понял, что это рысь - очень редкий зверь в наших лесах. Но что делать, никак не соображу. Стрелять? А может это лицензионный зверь? С большим удовольствием я сфотографировал бы этого нечаянно встретившегося зверя, но попробуй шевельнись, рысь тут же исчезнет. Так и стоим, смотрим друг на друга. Сколько это продолжалось, сказать не могу: может минуту, а может несколько секунд. Наконец, рыси надоело это созерцание и, не найдя во мне ничего опасного (стоит какая-то чурка с глазами!), она спокойно продолжала свой путь, исчезнув в глубокой тропе за поворотом.
Рассказал об этой встрече собравшимся после “пустого” загона охотникам.
- Ну вот, - сказал загонщик, которого я видел вышедшим из леса, - а я думал, что около елки собаки бегали. Значит, это рыси бегали. Судя по следам, их там две были.
И мне стало ясно качание веток елки без ветра: просто там играли звери, прыгая по веткам.
- А чего же ты не стрелял? - спросил Валентин.
Я высказал свои сомнения.
- А я бы не удержался, - признался Валентин.
Но я был рад, что даже не подумал о выстреле. Пусть бегают на свободе эти редкие звери, украшают Марищинские леса.
А лосенка-подранка мы добрали лишь через три квартала. Вот куда увела его заботливая мать. Но и потом она долго не уходила, все крутилась в кустах недалеко от нас, видимо, надеясь вызволить свое дитя.
Вот с этого случайного выезда на природу и разгорелась во мне охотничья страсть. Вступил в общество охотников и рыболовов, купил ружье и был принят в бригаду по отстрелу копытных животных при правлении общества, с которой и проохотился более 15 лет.
